Неточные совпадения
Километрах в 10 от
реки Соен тропа оставляет берег и через небольшой перевал, состоящий из роговообманкового андезита, выходит к
реке Витухэ — первому правому притоку Кусуна. Она течет в направлении с юго-запада на северо-восток и по пути принимает в себя один только безымянный ключик. Окрестные горы покрыты березняком, порослью дуба и
сибирской пихтой.
Ряды изб, по
сибирскому обычаю, выходили к
реке не лицом, а огородами, что имело хозяйственное значение: скотину поить ближе, а бабам за водой ходить.
— Вся надежда у нас теперь на него, на
сибирский хлебушко, — повторил убежденно Василий. — Только бы весны дождаться, когда
реки пройдут… Там, сказывают, пудик-то мучки стоит всего-навсе семнадцать копеечек. Вот какое дело, честные отцы!
Именно ведь тем и хорош русский человек, что в нем еще живет эта общая совесть и что он не потерял способности стыдиться. Вот с победным шумом грузно работает пароходная машина, впереди движущеюся дорогой развертывается громадная
река, точно бесконечная лента к какому-то приводу, зеленеет строгий хвойный лес по берегам, мелькают редкие селения, затерявшиеся на широком
сибирском приволье. Хорошо. Бодро. Светло. Жизнь полна. Это счастье.
Да и прочие все дела под стать сложились: поля заскорбли,
реки обмелели, на стада
сибирская язва напала.
Но, сколько он ни ждал, никто не пришел. По-видимому, все уже у него начеку: и поля заскорбли, и
реки обмелели, и стада
сибирская язва посекла, и письмена пропали, — еще одно усилие, и каторга готова! Только вопрос: с кем же он устроит ее, эту каторгу? Куда он ни посмотрит — везде пусто; только"мерзавцы", словно комары на солнышке, стадами играют. Так ведь с ними с одними и каторгу устроить нельзя. Потому что и для каторги не ябедник праздный нужен, а коренной обыватель, работяга, смирный.
Разбивая везде враждебные племена, перетаскивая суда из
реки в
реку, они добрались до берегов Иртыша, где разбили и взяли в плен главного воеводу
сибирского, Маметкула, и овладели городом Сибирью на высоком и крутом обрыве Иртыша.
Даже неутомимые и предприимчивые Строгановы не решились забираться дальше в
сибирское владение, «понеже тогда, за сопротивлением сибирцев и вогулич, далее оной
реки Каменки по Чусовой заселение иметь им, Строгановым, было опасно».
Чтобы закрепить за собой завоеванную сторону, Строгановы поселили на ней своих крестьян, причем селение, поставленное на усторожливом местечке, при впадении
реки Каменки в Чусовую, сделалось крайним пунктом русской колонизации, смело выдвинутым в самую глубь
сибирской украйны.
Строгановы на
реке Чусовой поставили Чусовской городок; а брат
сибирского султана, Махметкул, на 20 июля 1573 года, «со многолюдством татар, остяков и с верхчусовскими вогуличами», нечаянно напал на него, многих российских подданных и ясачных (плативших царскую дань мехами — ясак) остяков побил, жен и детей разбежавшихся и побитых жителей полонил и в том числе забрал самого посланника государева, Третьяка Чубукова, вместе с его служилыми татарами, с которыми он был послан из Москвы «в казацкую орду».
По всей ширине ее торчали в разных направлениях огромные льдины, по-местному «торосья», которые сердитая быстрая
река швыряла осенью друг на друга, в борьбе со страшным
сибирским морозом.
Из семейных о провинности Матрены Максимовны никто не узнал, кроме матери. Отцу Платонида побоялась сказать — крутой человек, насмерть забил бы родную дочь, а сам бы пошел шагать за бугры уральские, за великие
реки сибирские… Да и самой матери Платониде досталось бы, пожалуй, на калачи.
Когда рыбный караван приходит к Макарью, ставят его вверх по
реке, на Гребновской пристани, подальше ото всего, чтоб не веяло на ярманку и на другие караваны душком «коренной». Баржи расставляются в три либо в четыре ряда, глядя по тому, сколь велик привоз. На караван ездят только те, кому дело до рыбы есть. Поглядеть на вонючие рыбные склады в несколько миллионов пудов из одного любопытства никто не поедет — это не чай, что горами навален вдоль
Сибирской пристани.
Через
реки и затопленные луга тяжелые почты перевозятся на маленьких лодках, которые не опрокидываются только потому, что за
сибирских почтальонов, вероятно, горячо молятся их матери.
С открытием навигации в 1854 году генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев с отрядом забайкальских казаков и частей 13-го и 14-го линейных батальонов спустился на баржах и плотах по
реке Амуру от Усть-Стрелочного караула до поста Мариинского, основанного им у входа в озеро Кизи. [Свербеев. Описание плавания по
реке Амуру. (Экспедиции генерал-губернатора Восточной Сибири 1854 г.). «Записки
Сибирского отдела Русского Географического общества», 1857 г., кн. 3.]
В соседней деревне, на берегу
реки Хуньхе, стали восточно-сибирские стрелки 19 и 20 полков.
Некий князь Ивек, или Он, ногайского племени, магометанской веры, жил на
реке Иртыш, повелевая многими татарами, остяками и вогуличами. Мятежник Чингис сверг Ивека, но из любви к его сыну Тайбуга дал последнему рать для завоевания берегов Иртыша и великой Оби, где Тайбуг и основал
Сибирское ханство и город Чингис на Туре.
Между тем завоеватели
сибирские не праздно ждали доброй вести из России. Они ходили
рекою Тавдою в землю вогуличей. Близ устья этой
реки господствовали татарские князья Лабутан и Печенег, разбитые Ермаком в кровопролитном бою на берегу озера.
Умножив число данников, расширив владения в дальней земле Югорской до
реки Сосьвы и включив в их пределы страну Кондинскую, до тех пор мало известную, хотя уже давно именуемую в титуле московских государей, Ермак Тимофеевич возвратился в
сибирскую столицу.
Стояла июньская
сибирская ночь, воздух был свеж, но в нем висела какая-то дымка от испарений земли и тумана, стлавшегося с
реки Енисея, и сквозь нее тускло мерцали звезды, рассыпанные по небосклону, и слабо пробивался свет луны, придавая деревьям сада какие-то фантастические очертания. Кругом была невозмутимая тишина, ни один лист на деревьях не колыхался, и только где-то вдали на берегу
реки стрекотал, видимо, одержимый бессонницей кузнечик.
Воспользовавшись бытностью их в Москве по делам, он призвал их к себе, долго беседовал с ними, одобрил высказанные ими мысли и данные советы и жалованными грамотами отдал в их владение все пустые места, лежавшие вниз по Каме, от земли пермской до
реки Силвы и берега Чусовой до ее устья, позволил им ставить там крепости в защиту от
сибирских и ногайских хищников, иметь в своем иждивении огнестрельные снаряды, пушкарей, воинов, принимать к себе всяких вольных, не тяглых и не беглых, людей, ведать и судить их независимо от пермских наместников и тиунов, не возить и не кормить послов, ездивших в Москву из Сибири или в Сибирь из Москвы, заводить селения, пашни и соляные вариницы и в течение двадцати лет торговать беспошлинно солью и рыбою, но с обязательством «не делать руд», а если найдут где серебряную, или медную, или оловянную, немедленно извещать о том казначеев государевых.
Весною они должны были взять ладьи у Строгановых и плыть
рекою Чусовою по следам
сибирских героев.